— Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! В студии «Голоса России» Виктория Луценко. Мы открываем очередное заседание «Клуба командоров». Друзья, вот о чём решила с вами сегодня поговорить. Представьте. В ходе своей экономической деятельности человечество с каждым годом всё сильнее преобразует природу нашей планеты. Сегодня особенно актуальны задачи охраны живой природы, которые невозможно решить без знаний о состоянии территорий, например, о происходящих на них процессах и о хозяйственной деятельности человека. Доступность и широкое внедрение в практику космической съёмки в корне изменило ситуацию в области решения природоохранных задач. Использование средств так называемого дистанционного зондирования Земли из космоса позволяет получить актуальную, полную и достоверную информацию о состоянии природной среды. Подробно о том, как можно использовать космические технологии для охраны природы, побеседуем с заместителем генерального директора Инженерно-технологического Центра «СканЭкс» Ольгой Гершензон. Ольга Николаевна, скажите, пожалуйста, как давно в России стали применять новые технологии для охраны природы?
— В ходе научных исследований ещё в Советском Союзе применение информации из космоса было, я думаю, достаточно распространено. Но в момент перестройки… Мы попытались сделать так, чтобы спутниковые данные стали доступны природоохранным организациям. Потому что обычно они [космические снимки] были очень дорогими. Первым нашим проектом природоохранного характера стало создание Атласа малонарушенных лесных территорий России. Эта работа стала возможной еще и потому, что мы создали свою сеть приёмных центров: принимали, обрабатывали и архивировали спутниковые данные. Фактически, на то время (1998 год) это был единственный архив безоблачных данных на всю Россию, который позволил сделать такую работу. Впервые в мире такого масштаба исследование было сделано на основе данных космического мониторинга для целой страны (площадью 17 млн кв. км.). Лесной фонд, конечно, немного меньше, но всё равно, это колоссальная работа.

— А можно ли утверждать, что технология космической съёмки применяется на сегодняшний день исключительно с целью охраны природы? Ведь наверняка это не так? Насколько широк спектр возможностей?
— Спектр огромный. Например, мониторинг ведения сельского хозяйства: оценка качества, потенциальная оценка урожайности, актуализация карты полей. К примеру, сейчас остро стоит известная всем проблема зарастания сельскохозяйственных земель и т. д. Космосъемка используется при мониторинге и контроле чрезвычайных ситуаций: паводков, наводнений, пожаров. В частности, когда был пожар в Ульяновской области (арсенал Минобороны), проблема стояла в том, что у Министерства по чрезвычайным ситуациям не было карты, где нанесены эти арсеналы. Просто это секретные объекты. А они [МЧС] пользуются публичными. И единственным источником информации, на основании которой можно было сделать вывод о том, где находятся объекты, оказалась космическая съёмка. В декабре мы также попытались помочь оценить последствия аварии «Невского экспресса». Но пока всё это носит пилотный характер. По спутниковым данным возможно определять и координаты кораблей, что опять-таки сопряжено с охраной природы. Потому что у нас [в России] миллиардные убытки связаны с нелегальным рыболовством.

К примеру, наши французские коллеги ставят специальные передатчики на животных и на корабли. Я долго думала, почему не удаётся внедрить эту технологию в работу нашей пограничной службы или соответствующего комитета? Они всё время говорят: «У нас всё есть», — или: «Вы поздно пришли, деньги кончились». И так далее. Оказалось, что даже те технологии по мониторингу, которые уже международными обязательствами внедрены, ставятся только при условии, что одновременно с этими технологиями используются технологии фальсификации твоего местоположения. То есть, цинизм потрясающий совершенно. Наши технологии фальсифицировать нельзя. Потому что информация из космоса объективна.

— Я подозреваю, что на сегодняшний день, к сожалению, это не решить вопросами техническими и технологическими, это вопрос сознательности, согласитесь!
— Этот процесс необратим! Появление Google Earth сделало процесс прозрачности необратимым. У меня ещё до появления этих снимков на Google были идеи агитировать Mail.ru покрыть всю страну съёмкой, даже более качественной, чем в Google. У нас, в принципе, были такие возможности. Тогда людям это было непонятно. Google сделал это не с целью того, чтобы зарабатывать на самих снимках, они исходили из других целей, просто чтобы привлечь внимание людей. […]
[…] Мы со своей стороны, когда агитировали Яндекс составить конкуренцию Гуглу, хотя бы на территории России по пространственному разрешению и актуальности снимков, очень сильно надеялись на их согласие, и они, слава Богу, нас поддержали. Мы вместе сделали этот шаг. А как только на сайте Кремля объявили, что данные с разрешением лучше 2 метров не секретны, мы их выставили на сайт в открытый доступ. И долго шутили, придут за нами или не придут…

— Но пока ничего?!
— Пока ничего, но никто не знает, что будет завтра!

— Возвращаясь к вопросам охраны природы. Знаю, что, Вы неравнодушны к сохранению живой природы и к сохранению всевозможных животных. Расскажите, пожалуйста, в каких проектах Вы участвовали, почему Вам это лично надо?
— Я могу сказать, что когда я была в Канаде, видела там огромные четырёхсотлетние секвойи и знала, что их вырубают. Ну, рыдать хочется просто. Даже без всяких там каких-то оснований. Просто ты понимаешь, что это 400 лет происходило, и теперь всё, никогда! То есть мы уже не увидим такого дерева вообще. Ни мы, ни наши дети. Всё-таки я училась на географическом факультете МГУ, я помню, когда мы проходили почвоведение и нам сказали, что почва формируется веками, а потом её в проекте целины распахивали и она просто «улетала» в ничто, меня это трогало буквально до слёз. Это некая вечность… Или, например, проект по охране бельков, в котором мы приняли участие.

— Мне кажется, мало кто из наших слушателей не видел эти огромные красивые бусины глаз, этот белый сказочный мех… Но когда их истребляют, откровенно говоря, массами, огромными тысячными колониями… Каким образом ваши технологии помогают спасать бельков?
— К нам обратилась международная организация IFAW. Они были созданы специально для защиты бельков. То есть 15 лет жизни руководитель Фонда потратил на это. И мы присоседились, мягко говоря, на последнем этапе. Как раз после, или во время, нашего проекта было принято решение об отмене охоты на бельков. Нас же попросили помочь с решением следующей проблемы: когда бельки появляются на свет, они лежат на льдинах вместе с мамами. Мамы периодически уплывают кормиться, и малыши остаются в одиночестве, они совершенно беспомощные в этот момент. Они ещё не умеют плавать. Могут только кричать: «Ма…» Я слышала, когда ездила туда, на льдину вместе с IFAW. «Мааа…», — такой совершенно человеческий крик. И ждут, пока она придёт и покормит их. И в этот момент на них устраивается охота. Вторая опасность — это ледоколы, которые проходят через льдины, где лежат бельки. Когда мы готовили этот проект, мы были в Минтрансе. Начальник одного управления рассказывал, как он сам, когда был капитаном, давил этих бельков, и как к нему приходили женщины из его команды, которые говорили: «Что ты делаешь? Они кричат “Мама!”». А он ничего не мог поделать, он шёл ночью по официальному маршруту, за ним шло десятка два танкеров. То есть, он занимался своим делом, и его трудно обвинить в чём-либо. Но мы попытались помочь танкерам и ледоколам обходить эти льдины. Космические технологии позволяют даже в условиях низкой освещённости и высокой облачности оценить состояние льда и мест, где есть открытая вода, чтобы обойти эти лёжки.

— То есть раньше люди вообще не задумывались над тем, что это можно сделать и таким образом не навредить дикой природе. А теперь это возможно. Это прекрасно!
— Понимаете, например, в Канаде такое поголовье тюленей, что там охота официально разрешена и она массовая. Там просто, видимо, людям в голову не приходит: «Ну если их всё равно убивают, то, что там, ледокол прошёл, раздавил, какая разница?» Если возвращаться к моей личной позиции, то я не понимаю вообще охоты как таковой. Мне кажется, это развивает какую-то жестокость. Я понимаю, когда раньше… Конечно, если бы у меня был голодный ребёнок, я бы, думаю, не дала бы ему умереть и какое-нибудь животное убила бы. Но мы живём не в первобытное время. В этом смысле убийство любого существа, будь то олень, белёк, приводит к непоправимым последствиям для человека.

— Чтобы уточнить для наших слушателей, визуализировать, скажем так, нашу беседу. Какие нужны данные, которые мы получаем с помощью космических технологий, чтобы спасти жизнь сотен, тысяч бельков?
— Когда технология уже реализована, то всё очень просто. Пролетает спутник, снимает территорию Белого моря. Этот сигнал со спутника на определённой частоте поступает на нашу станцию приёма, нами же разработанную. Но это может быть и какая-то другая станция. Сигнал соответствующим образом преобразуется в картинку. На этой картинке с определённой степенью читабельности можно увидеть, где лёд, где вода.

<i>— Очень просто, но при этом спасается огромное количество живых существ на нашей планете. И ещё меня заинтересовал факт установки датчиков на животных. На морских, например. Когда мы начинаем изучать процессы их миграции и увеличения популяции, мы можем просчитать возможные риски, то есть потери популяции какой-нибудь экспортной рыбы, или же можем оценить возможность сохранения этой популяции. По-моему, на сегодняшний день для России это очень актуально. Потому что вопрос рыбоохранной деятельности очень остро стоит.
— Вы знаете, сейчас ситуация с охраной рыбных ресурсов настолько тяжёлая, что нам до датчиков «хищники – не хищники» ещё очень далеко. В Европе, Америке — там, может быть, да. То, что я знаю, у нас этим занимаются с точки зрения краснокнижных вето. Например, за той тигрицей, на которую наш нынешний премьер-министр вешал передатчик, ведутся наблюдения, оценивается её безопасность и т. д. То же касается кита-белухи, на которую опять же наш премьер вместе с министром МЧС вешали передатчик. Действительно, основная идея — проследить пути миграции. Заранее предполагают, что миграция связана с перемещением кормовой базы. Таким же образом изучается миграция птиц. В нашей стране, мне кажется, задача №1 — найти политически силы, волю и признать, что у нас не всё хорошо в вопросах охраны природы. Можно, например, создать общественно доступный сайт, где бы предоставлялась информация о координатах кораблей. Мы и наши коллеги готовы это сделать. Но нужна воля государства.

— А для меня как для обывателя, что это будет значить, если это случится?
— Смотрите: если бы государство проявило политическую волю, то мы бы могли с Вами в любой момент времени сравнить то, что даёт система мониторинга кораблей государственная и то, что даёт общественная. Например, корабль есть в системе мониторинга, а на космическом снимке его нет. Значит, он пошёл, скажем, сдавать крабов в Японию. То есть мы могли бы таким образом повысить самосознание общества, с одной стороны, привлекать школьников к этой работе… Мы, например, уже 10 лет проводим интернет-конкурс для школьников по использованию космических снимков. Абсолютно такая нон-профит деятельность. Дети, учителя из каких-то дальних посёлков принимают в нём участие. Некоторым приходится ездить за несколько километров, чтобы найти интернет! (к вопросу о технологиях) Но, тем не менее, они это делают. Мне кажется, что сегодня наше гражданское общество настолько пока не задействовано в решении стратегических проблем, что надо в эту сторону двигаться. Мы не заставим чиновников принимать какие-то меры по повышению прозрачности их деятельности, если они не будут знать, что информация уже известна. А это элементарно!

— То есть любой школьник может сказать чиновнику: «Нет, Вы обманываете нас!» Но я знаю, что в нашей стране всё-таки есть сознательные чиновники, которые с Вами сотрудничают, например, в области охраны лесов.
— Кстати да, пять лет назад в стране было принято решение о создании системы космического мониторинга лесов России. Может повлияло принятие мер со стороны природоохранных организаций, когда нашу древесину, которая имеет непонятное происхождение, просто перестали покупать. И была принята программа по мониторингу нелегальных рубок. Сейчас она технологически не имеет аналогов в мире, потому что территория мониторинга огромная. Благодаря этой программе, я надеюсь, удалось хоть немножко навести порядок в лесохозяйтсвенной сфере. Во всяком случае, мы знаем, что те люди, которые раньше вообще безоглядно рубили, где ни попадя, теперь понимают, что всё-таки их деятельность видна из космоса, и работают более аккуратно.

— Аккуратно, но всё же делают. Например, на Дальнем Востоке проблема вырубки лесов стоит очень остро. Китайские суда стоят по Амуру и вывозят огромным количеством наш лес. Я подозреваю, что просто дальневосточные власти ещё не приняли решение с Вами сотрудничать…
— Нет, не приняли, к сожалению.

— Будем надеяться, что это случится. Ну и опять же, Ваша деятельность очень важна в охране вод. Много примеров, когда по руслу реки проходит граница. Ну, например, между Китаем и Россией. Китайцы усиленно начинают изменять русло реки в свою пользу. В этом случае Ваша деятельность, наверняка, тоже полезна?
— Да, конечно. У нас сняты фактически все границы России с сопредельными государствами, с разной степенью подробности, и очень давно мы предлагали, в том числе различными ведомствам, воспользоваться этим, чтобы сделать актуальные карты, наладить систему мониторинга. Но пока это тоже не находит отклика. Опять же, иногда региональные власти более внимательно относятся к данным вопросам, начинают этим заниматься. Мы оптимисты, я надеюсь, что космические технологии будут более востребованы!

— Будем надеяться! Скажите, пожалуйста, в ближайшие планы Вашей компании входит какой-нибудь проект по охране определённого вида животных?
— У нас был проект по слежению за нефтяным загрязнением в местах размножения серого кита в интересах WWF. Наверное, на Дальнем Востоке мы продолжим эту работу. Никто не хочет следить за данным процессом, из тех, кто за это отвечает. Что касается мониторинга нефтезагрязнений мы ведем наблюдение, в частности, за Каспием, сотрудничаем с Казахстаном, где было принято революционное решение о запрете всех факельных выбросов природного газа. Сейчас мы ведём проект по слежению за тем, не нарушает ли кто-то в Казахстане эту норму закона.

— Ну и как?
— Там всё более или менее сейчас нормально. Если сравнить количество факелов у нас, которые разрешены, и у них — это земля и небо. Просто там одна из экологических природоохранных организаций решила подкрепить это исследованиями, в чём мы и помогли. Они обращаются конкретно к тем разработчикам или собственникам факелов, которые ещё «горят», и показывают, что пора принимать меры!

Когда-то у меня была мечта запустить собственную серию спутников под названием «Прозрачный мир». Все эти технологии делают мир безвозвратно прозрачным. У нас были такие прецеденты. Приходили люди и говорили: «Слушайте, а вы можете нарисовать, что вот в этом месте рубки не было? 400 000 долларов!» Я говорю: «Даже если бы я захотела, но это не в моих правилах, то всё равно завтра придёт другой снимок с другого спутника, и всё равно это будет видно». Невозможно затушевать что-то на всех снимках, которые есть в мире. Мы сейчас работаем с различными странами. У нас есть соглашения по организации съёмки. Это демократизирует процесс.

— Спасибо Вам огромное, что пришли! Напомню, я беседовала с Ольгой Гершензон, заместителем генерального директора Инженерно-технологического Центра «СканЭкс». Это была программа «Клуб Командоров».

Прослушать запись эфира Ольги Гершензон можно, пройдя по ссылке http://www.scanex.ru/news etter/audio19122009.mp3

Ольга Гершензон