На краю поля стояли двое мужчин и женщина. Все были одеты по-офисному: костюмы, галстуки, легкие туфли.

— Кто вы? — спросил я.
— Мы — власть, — просто ответила женщина.
— А зачем вы приехали? — обратился ко мне мужчина в сером. Как выяснилось — глава администрации Шеметовского округа Павел Каретников.
— Огонь тушить, — честно ответил я.
— Так где огонь? — в изумлении развел руками Каретников. — Вы видите огонь? Я не вижу!

Тут из перелеска вышли два человека в брезентовых робах. Григорий Куксин — руководитель волонтерской программы «Гринпис» и Михаил Крейндлин — юрист, руководитель программы «Гринпис» по особо охраняемым природным территориям. Каретников накинулся на них: «Панику разводите на пустом месте! Мы уже с 2006 года не горим!» Но Куксин спокойно ответил, что его люди, которые сейчас работают в перелеске, выявили около 30 очагов возгорания и что в работе участвуют и местные лесники, у которых из оборудования — только два ведра.

Тональность беседы быстро изменилась. Глава администрации жаловался на отсутствие сил и средств, сообщил, что в округе всего три пожарные машины, и наконец стал просить у Куксина совета. Григорий порекомендовал отучать местных дачников палить траву. Как раз от этого пала и занимается торф. Если его не тушить, огонь выйдет наружу, и тогда — лесные пожары и дым, как в прошлом году.

Попрощавшись с властью, мы с Куксиным сели в замызганный «Соболь» и рванули по торфянику — смотреть очаги. Руководитель волонтерской программы был очень занят. То и дело звонили корреспонденты, сотрудники «Гринпис», добровольцы. Позвонили даже из Синодального отдела церкви, предложили помощь. Куксин поблагодарил и отказался.

— К областному МЧС у нас претензий нет, — рассказывал Куксин, выруливая на шоссе, — мы с федеральным полемику ведем. Лоботрясы в орденах! Там специалистов по пожарам не осталось. Сейчас добровольцы — самые эффективные тушители. Они замотивированы на результат. Им не лень засунуть руку в яму, проверить, не горит ли в глубине.

Куксин знает о чем говорит. Два года прослужил в военизированной пожарной охране, изучая тонкости борьбы с огнем, а сейчас круглый год тренирует добровольцев. По образованию он — коррекционный педагог. Его хорошо понимают люди, в том числе и наделенные властью.

— Опа! — вдруг сказал Григорий и остановил «Соболь». — Кто-то из областных примчался. Сейчас пообщаемся.

На обочине стояло несколько джипов, толпились люди, корреспонденты с камерами. К нам тут же подошел майор в форме МЧС. Вежливо представился: начальник Сергиево-Посадского противопожарного гарнизона Дмитрий Сафонов. Стоя прямо на шоссе, майор Сафонов изложил официальные данные:

— 26 апреля у нас прошел сильный пал на территории около 100 гектаров. На протяжении четырех дней была ликвидация. По состоянию на сегодняшнее утро очагов, где мы отрабатывали, не осталось.

— Значит, не везде отрабатывали, — вставил Куксин.

Начальник гарнизона не обиделся. Я вообще заметил: вместо того чтобы послать Куксина подальше, люди стихают перед ним, даже заискивают, как будто он их начальник.

— Теперь, разрешите, скажу я, — попросил Григорий. — Сейчас у вас около 30 очагов возгорания, каждый в несколько квадратных метров площадью и около метра глубиной. Они разбросаны между деревней Ясниково и заказником «Константинов­ский черноольшаник». Очаги надо тушить, иначе повторится ситуация прошлого года. Я поставил своих добровольцев на участок, надеясь, что дальнейшие работы будут продолжены вами.

— Вы подтверждаете очаги возгорания? — спросил я у майора.

— Не могу подтвердить. Мы их не видели. Огонь размером с пятачок найти тяжело.

А добровольцы находят. Причем теми же средствами, что есть и у МЧС. Григорий объяснял: существуют общедоступные онлайн-ресурсы FIRMS и «СканЭкс». Они позволяют увидеть на местности точки с повышенной температурой. Если точка рядом с торфяниками, туда сразу едут добровольцы. На рассвете или в сумерках они бродят по лесу и по запаху дыма ищут очаги. В Сер­гиево-Посадском районе всемером нашли 30 очагов за два дня.

Куксин повторил, что основные претензии у него к федеральному МЧС. Именно там происходит сокрытие информации. Тогда начальник гарнизона отвел Григория в сторону и тихо заговорил. Речь его напоминала жалобы главы администрации, однако носила более абстрактный характер. Грубо говоря, майор взывал к милосердию. Он объяснил, что из-за начальства ему в отчетах приходится писать не «очаги возгорания», а «тление после ликвидации пала».

— Так вы признаете возгорания?

Сафонов ответил, что для признания ему нужна определенная свобода. Я уточнил, имеет ли он в виду свою отставку, и на этом, собственно, наше общение с официальными лицами закончилось.

Скоро мы оказались посреди торфяного поля. Земля была усеяна обломками детских колясок, кусками панцирных матрасов.

— Здесь в семидесятые торфоразработки велись, — пояснил Григорий. — Потом дачный поселок строили, а потом все дома сгорели. Это все остатки.

Из отвала возле запруженного карьера поднимались отчетливые струйки дыма.

— Три очага, — резюмировал Куксин. — Внутри температура 600 градусов. По-честному, это не добровольцы должны тушить. Но у меня есть сомнения насчет МЧС. Пожарная машина сюда не пройдет, а пешком они могут полениться.

На обратном пути я спросил: почему все-таки волонтеров не гонят в шею? Ведь «Гринпис» — не министерство, никакими полномочиями не наделен.

— Мал клоп, да вонюч, — ответил Григорий. — Все-таки «Гринпис» — имя. Люди боятся огласки, международного скандала. Предпочитают не связываться. И потом, наш принцип — не действовать силой.

Когда мы вернулись в лагерь волонтеров, туда подоспели местные силы. Семеро лесничих усердно курили на бугорке. Впрочем, их услуги были уже не нужны: Михаил Крейндлин вместе с волонтером Наташей заливали последний очаг.

— Вот вы уехали, — оживленно сказал Миша, — а мне чуть морду не набили.

Оказалось, в наше отсутствие приезжал майор Сафонов — начальник противопожарного гарнизона, которому не хватает свободы, а вместе с ним — некий «директор совхоза», владелец торфяных полей. Он в резкой форме пытался прогнать волонтеров, но Михаил предложил почитать ему Конституцию, и тот уехал. Куксин шепнул, что Крейндлин — лучший юрист-природоохранник в России. А главное, что, пока мы ездили, из Москвы пришло сообщение: МЧС признало новые очаги возгорания во Владимирской области.

Куксин был доволен. Теперь, сказал он, мы заставим их работать.

Источник: Ведомости (http://friday.vedomosti.ru/article.shtml?2011/05/13/17196)